А.Усов (статья первая)
Я попытаюсь ответить прежде всего на вторую статью Галиева
по той причине, что речь в ней идёт главным образом о самых
простых и обыденных явлениях, для которых каждый находит
более или менее удовлетворительное объяснение. Здесь всегда
можно опереться на факты, Первое явление, которое следует обсудить то, как складываются на рынке цены.
Рынок это множество независимых продавцов и
покупателей. Каждый из них со своими целями,
потребностями, привычками, прихотями, каждый отстаивает свой
эгоистический интерес, словом, каждый сам за себя. Казалось
бы, рынок это само отрицание
В самом общем виде ответить на этот вопрос просто. Как
вообще устанавливается равновесие В экономике имеются два фундаментальных явления и, соответственно, две силы: производство и потребление, потребительная стоимость и трудовая стоимость, спрос и предложение. В то же время, рыночная свобода как раз и есть свобода потребления и производства. По этим причинам в рамках рыночной системы могут возникать взаимосвязанные или взаимозависимые колебания как производства, так и потребления, с одной стороны, с другой же стороны вся система в целом "стремится" к некой точке равновесия между производством и потреблением, в которой указанные колебания затухают. Всё это и происходит в действительности.
В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, но не в теории Маркса. Маркс говорит:
потребительная стоимость есть совокупность материальных
полезных свойств товара. То есть она не существует как
экономическое явление, как именно СТОИМОСТЬ. То есть одну из
сил, благодаря которым в экономической системе возникают
колебания и возможно равновесие, Маркс выводит за рамки
экономики. Следовательно, делаю я вывод, в системе Маркса
НЕВОЗМОЖНЫ ни колебания экономических факторов, ни
равновесие между ними. И вывод этот, Вновь возьмите маятник, уберите груз с нити, предположите, что и сама нить не имеет никакого веса что будет? Маятника не будет! Отклоните нить на любой угол она так и "повиснет" в этом состоянии, ничто не приведёт её в прежнее вертикальное положение.
Нечто подобное, утверждаю я, и произойдёт с рынком, если его
мыслить Всё это я и утверждал но только другими словами в статье о стоимости. Галиев приводит соответствующую цитату из указанной статьи и... странным образом со мною соглашается!
Но именно это я и утверждал! Тем не менее, Галиев
Но я, по крайней мере, понимаю, и в этом уже убедился
читатель, что с точки зрения трудовой теории невозможны ни
правильные колебания цен, ни тенденция, ни точка равновесия
этих колебаний я понимаю это и утверждаю: это
противоречит действительности, ибо в действительности мы
видим, что движение цен имеет тенденцию
По сути дела, Галиев только что обрисовал, как происходят
колебания в экономике, но при этом приложил все силы к тому,
чтоб СКРЫТЬ эти самые колебания. Почему товар не может
продаваться
Правильно, это и есть главное, что нужно понять, ибо в этом и состоит ГЛАВНАЯ ошибка трудовой теории. И ошибку эту невозможно устранить, не разрушая самой теории. Ошибку эту можно лишь замаскировать фальшивыми словечками вроде "корректирует". Если некая величина СУЩЕСТВУЕТ и изменяется по воздействием того или иного фактора в НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫХ пределах, то лишь в таком случае мы можем говорить, что данный фактор КОРРЕКТИРУЕТ эту величину. Если же он её "корректирует" таким образом, что величина может стать КАКОЙ УГОДНО, может вообще перестать существовать, то это уже не "корректирует"; здесь мы обязаны сказать: фактор ОПРЕДЕЛЯЕТ величину.
Не надо повторять, надо доказывать. В процессе производства созидаются ЗАТРАТЫ, с одной стороны, и ТОВАР с другой. Затраты УЖЕ ничего не стоят, товар ещё ничего не стоит. Затраты это стоимость уже утраченная, товар стоимость ещё не полученная. Товар должен быть продан, затраты должны окупиться, то и другое как раз и происходит на рынке, то есть стоимость "созидается" именно на рынке, а не в процессе производства.
Согласно Галиеву, хотя ему самому этот вывод
Но Галиев занят чем-то другим. Не разобравшись с
ценообразованием одного товара, он начинает складывать цены
и стоимости ВСЕХ товаров, воспроизводит марксистское
положение о равенстве того и другого, а потом рассуждает о
том, что следует абстрагироваться от частностей и
сосредоточиться на общих закономерностях
Вот это уже ближе к делу. Очень важно выяснить, от чего же
абстрагируется Маркс. Он абстрагируется не только от моды,
финансов, государства. Он абстрагируется ещё и от потребностей
не только "модных", но и ВСЯКИХ: например, от потребности в
жилье и одежде, от жизненно важных потребностей пить и есть,
от ПОТРЕБНОСТИ ЖИТЬ, в конечном итоге. Не кажется ли вам,
что это уже слишком? От той или иной потребности ещё
можно абстрагироваться, но как можно абстрагироваться от
потребностей ВООБЩЕ? Что это за существо такое, которое
производит, но не потребляет? Это даже и не машина,
поскольку даже машина "нуждается" На элементарном уровне НЕ ПОНЯТЬ всего этого НЕВОЗМОЖНО. Но Галиев не пытается (или не рискует?) "опускаться" до этого уровня, хотя к этому вроде бы и призывает. Он пишет не о потреблении и труде, но об обмене, цене и стоимости. Впрочем, и на этом уровне всё просто и ясно, но здесь уже появляется возможность путаться и лукавить. Именно этим занятиям и предаётся Галиев, причём в какой мере он путается, а в какой лукавит не берусь судить. Вот как он рассуждает:
Так рассуждает Галиев. Процесс обмена измерение. Спасибо за удачный пример. Именно этот пример и показывает, что обмен не измерение.
Расстояние от А до В не изменяется от того, измеряет его
Ясно, что если даже с измерением дело обстоит достаточно сложно, то с обменом оно обстоит ещё сложнее. Почему, вообще, производитель выносит свой товар на рынок? Он произвёл, как уверяет нас Галиев, СТОИМОСТЬ что может быть лучше? Что ещё ему (производителю) нужно? Ему, что же, необходимо ИЗМЕРИТЬ произведённую стоимость? Для этого не нужен рынок. Пусть справится у своего бухгалтера, тот назовёт ему точную цифру, чего и сколько произведено в штуках, метрах, килограммах и рублях. Ради этой цели рынок не нужен. Для чего же он тогда нужен? Для того, чтобы реализовать произведённую стоимость. Это только Галиев с Марксом думают, что производитель произвёл стоимость, сам же производитель убеждён, что в процессе производства стоимость он ЗАТРАТИЛ. И теперь эти затраты должны окупиться, и окупиться, по возможности, с лихвой. Для этого нужно реализовать произведённый товар. РЕАЛИЗОВАТЬ вот тот счастливый термин, который уже обыденное сознание находит, чтоб выразить СУТЬ ДЕЛА. РЕАЛИЗОВАТЬ, а не ИЗМЕРИТЬ стоимость вот что нужно производителю. СТОИМОСТЬ на рынке не ИЗМЕРЯЕТСЯ, она РЕАЛИЗУЕТСЯ. Рынок есть процесс СТАНОВЛЕНИЯ стоимости, стоимость на рынке ВОЗНИКАЕТ, вот чем именно мой взгляд на обмен отличается от марксова, согласно которому стоимость в процессе обмена именно и только лишь ИЗМЕРЯЕТСЯ.
Ясно, что для того чтобы избавиться от колебаний, тенденций,
равновесия, противоречий
А я нигде и не утверждаю, что Маркс выбрасывает потребительную стоимость, я утверждаю, что Маркс выбрасывает названную стоимость ИЗ ПРОЦЕССА ОБМЕНА, с чем согласен, как может убедиться читатель из только цитированных слов, и сам Галиев. Что ещё, в самом деле, может означать его фраза: потребительные стоимости в самом процессе обмена не участвуют? Далее начинаются муки Галиева с потребительной стоимостью. Но муки эти оказались не напрасны, ибо в них родилось нечто новенькое:
Вот лежит на прилавке яблоко: сочное, румяное, явно сладкое
на вкус разве оно не обладает потребительной
стоимостью? Обладает, говорю я, если имеется покупатель,
пожелавший его купить. Обладает, соглашается со мной Маркс,
но приводит для этого другие причины: потому обладает,
объясняет он, что материальные свойства яблока способны
удовлетворить
То есть пока не начнётся процесс потребления. То есть я как потребитель не только должен предъявить спрос на яблоко, не только должен купить, но и должен спрятать его в карман, а может, ещё и надкусить только тогда возникнет пресловутая потребительная стоимость. Вот это и есть нечто новенькое. Я мыслю потребительную стоимость как СТОИМОСТЬ, то есть как некое ИДЕАЛЬНОЕ отношение между вещью и человеком. Маркс мыслит потребительную стоимость как совокупность материальных полезных свойств товара, то есть мыслит стоимость как материальную ВЕЩЬ. Галиев мыслит ту же стоимость уже как процесс потребления (спасибо, что не пищеварения). То бишь если Маркс выпроваживает потребительную стоимость за двери экономики, то Галиев спускает её с лестницы. Маркс мыслит в этом вопросе плохо, Галиев ещё хуже. Немудрено, что в конце концов Галиев приходит к следующему:
Это уже называется: опять двадцать пять, за рыбу деньги!
ВСЕМ известно, что на рынке обменивают товар на товар
(посредством денег). Вопрос был именно в том, что же
происходит при этом обмене, что, собственно говоря,
обменивается? Как можно обменивать вещи, которые ни в каких
отношениях заведомо не равны друг другу? Маркс утверждает:
нет, товары "равны" они все суть продукты труда. Это
обстоятельство делает возможным сам обмен и, соответственно,
в процессе обмена обмениваются равные или неравные доли
труда. (Эту мысль Маркса и "передёргивает" Затем Галиев своим примером с лестницей начинает долго объяснять, что количественно сравниваться могут лишь качественно однородные сущности. К чему всё это говорится опять не понимаю... Впрочем, понимаю.
Галиев всё никак не может разделаться с потребительной
стоимостью. Он перечисляет различные способы употребления
или использования товара и находит, что ни один из них не
имеет отношения к обмену. Правильно. Но из этого Галиев
делает вывод, что ПОТРЕБИТЕЛЬНАЯ СТОИМОСТЬ не имеет
отношения к обмену. При чём здесь, спрашивается, потребительная
стоимость? При том, что Галиев, как мы уже в этом
убедились, СМЕШИВАЕТ потребительную стоимость с процессом
потребления или использования товара,
Оставим пока в стороне потребительную стоимость. Возьмём
любимую стихию марксистов труд. Какое отношение ТРУД
имеет к обмену? Как можно обменять труд, затраченный на
издание книги, на труд, связанный с процессом
самогоноварения (если обменивается книга на выпивку)?; как
можно обменять труд музыканта на труд врача, труд врача, на
труд грузчика Таким образом, вещь обладает стоимостью не только трудовой, но и потребительной. Таким образом, товар, с точки зрения стоимости, есть не определённое количество овеществлённого труда, он есть противоречие стоимости, или, вернее, стоимость товара существует как противоречие трудовой и потребительной стоимостей. Поэтому и сам обмен есть противоречие, то есть именно ПРОЦЕСС СТАНОВЛЕНИЯ стоимости, а не ИЗМЕРЕНИЕ неизменных и уже существующих величин. Поэтому арифметики недостаточно, чтобы понять этот процесс, нужна алгебра... да и её недостаточно, нужна ДИАЛЕКТИКА.
"Не стоит... не следует..." Да никак иначе его НЕВОЗМОЖНО
мыслить! Если потребность не имеет отношения к обмену, то
потребителю НЕЗАЧЕМ идти на рынок
Давайте рассмотрим. Галиев приводит мой пример с сапогами и неожиданно "резюмирует":
Откуда это "можно видеть"? Усов ведёт речь вовсе не о цене, а именно о СТОИМОСТИ. И не только Усов, но также и сам Маркс.
Открываю "Капитал", первую главу, в которой Маркс даёт своё
определение СТОИМОСТИ,
Вот эту-то мысль Маркса я и иллюстрирую своим "сапожным" примером и именно в этом пункте мы наконец добираемся до самого главного.
Маркс говорит: абстрактный труд есть субстанция стоимости;
стоимость товара определяется количеством воплощённого в нём
абстрактного труда. Потом добавляет: если товар бесполезен,
то труд "не считается" за труд и товар ничего не стоит... И
вот
По моему убеждению, из этого затруднения существует ТОЛЬКО
ОДИН выход, причём выход ЭЛЕМЕНТАРНЫЙ. Труд перестаёт
существовать не как ТРУД, а как СТОИМОСТЬ. Проще говоря, труд
перестаёт
Галиев, очевидно, НЕ ПОНЯЛ ни меня, ни Маркса, и не
потрудился даже перечитать первые несколько страниц
"Капитала", прежде чем взяться за свою статью. Поэтому он
и говорит о ценах, о том, что они могут быть высокими
и низкими, о сумме цен, Наконец, последний вопрос, связанный с теорией стоимости, вопрос уже не принципиальный и мало интересный. Известно, что существует множество товаров, не произведённых трудом, но, тем не менее, обладающих стоимостью. Ясно, что этот факт противоречит трудовой теории стоимости. Маркс факт этот признаёт, но при этом, если можно так выразиться, уходит в "глухую" защиту: он объявляет все такие товары исключением из правила. Приём в данном случае весьма сомнительный, но ПРИНЦИПИАЛЬНО против него возразить нечего. Вот, собственно, и всё, что можно сказать по этому вопросу.
Поэтому мне непонятно, зачем Галиев уделяет ему столь много
времени и места. При этом он, кажется, пытается доказать, что
стоимость даже и не произведённых трудом вещей определяется
количеством труда, затрачиваемого на организацию
использования этих вещей (случай с водопадом). То есть
пытается НЕТРУДОВЫЕ стоимости Перехожу теперь к теории обмена.
Неправда, не это "смутило" "автора статьи". Кажется, все согласны, по крайней мере теоретически, что рабочий при капитализме СВОБОДЕН. С другой стороны, ясно, что эксплуатация, то есть отчуждение большей или меньшей части собственности рабочего без адекватного её возмещения, возможна лишь при посредстве насилия в той или иной его форме. Поэтому, если рабочий при капитализме эксплуатируется, то он более или менее НЕСВОБОДЕН. Отсюда вопрос: каким образом рабочий может быть свободным, будучи несвободным, и наоборот? Вот что меня смущает, вот к чему сводится суть первой моей статьи. Маркс разрешает это противоречие тем, что посредством понятия "рабочая сила" разрывает процессы обмена и производства. И у него получается, что пока рабочий заключает с капиталистом договор о найме, он свободен, но как только он приступает к работе, он становится "наёмным рабом". Вот другой повод для "смущения". Вместо того чтоб попытаться распутать эти противоречия, Галиев уводит обсуждение в сторону, для чего выдвигает софизм:
Всё верно, никто не поедает хлеб прямо у хлебного прилавка,
свой труд рабочий не может завернуть в бумажку и передать
капиталисту. Можно ещё привести пример, когда купец покупает
у фермера будущий, то есть ещё не существующий урожай
и массу других подобных примеров. Во всех этих случаях
продаётся не реальный, а возможный товар, возможный труд,
и в этом смысле РАБОЧАЯ СИЛА. Но
Представим себе на мгновение, что купленный хлеб оказался
дрянным, урожай сгнил на корню, рабочий
оказался никуда не годным и ни на что неспособным
работником, и что во всех подобных случаях происходит?
Начинается СКАНДАЛ, покупатель тащит продавца в суд Что же из этого следует? То, что если потребительные свойства товара реализуются не в акте обмена, а после того, как он произошёл, то это технически неизбежный факт, не имеющий, однако, никакого ЭКОНОМИЧЕСКОГО значения. Продают и покупают возможный товар, но эта возможность НЕОБХОДИМО ДОЛЖНА реализоваться. Если же этого не происходит, то сделка считается недействительной. Следовательно, продаётся возможный ТОВАР, а не ВОЗМОЖНОСТЬ товара, возможный ТРУД, а не ВОЗМОЖНОСТЬ труда, то есть не РАБОЧАЯ СИЛА в СМЫСЛЕ МАРКСА.
В том-то всё и дело, и я говорил об этом в статье, что Маркс
РАЗРЫВАЕТ понятия труда и рабочей силы. Поэтому последняя
становится не возможным ТРУДОМ, а ВОЗМОЖНОСТЬЮ труда, которая
Рабочая сила в смысле Маркса далеко не невинный
термин, который сплошь и рядом можно встретить как в
экономической литературе, так и в обыденной жизни. Так,
как использует этот термин Маркс, его не использует никто.
Рабочая сила у Маркса это такая способность
к труду, которая по стоимости не имеет НИКАКОГО отношения
к реальному процессу труда. Рабочий может получать сколь
угодно мало, а работать сколь угодно много, его
зарплата ВСЕГДА будет возмещать ему расходование его
рабочей силы, вот вопиющая нелепость марксовой
теории обмена; как такое может быть? никому не
понятно ни в жизни, ни в теории. Рабочая сила, понимаемая
Вместо того чтоб избавиться от этой очередной лжи, Галиев всеми способами пытается выдать её за правду. Впрочем, способ у него всего лишь один и он нам уже известен: представить дело так, что использование, потребление товара, вообще потребность в товаре не имеют отношения к обмену и стоимости товара.
К чему всё это говорится? Галиев не развивает Маркса и не
разрешает противоречий марксистской теории. Равным образом,
он не отвечает на мою критику. Он просто воспроизводит
марксистскую путаницу в этом вопросе, пытаясь схоластически
замять, затушевать его суть. Я на нескольких страницах
доказываю, что труд может и должен оцениваться, как и всякий
товар, что рабочая сила в отрыве от реального труда
бессмыслица, что на практике никому и в голову не приходит
рассматривать первую отдельно от последнего, что
эквивалентный обмен исключает возможность эксплуатации
Этак ведь можно бесконечно спорить... Впрочем, я, кажется, ошибаюсь: намечается сдвиг, сейчас мы узнаем нечто интересное. В своей статье я задаю вопрос: как рабочий может мириться с тем, что отдаёт капиталисту в виде труда больше, чем получает от него в виде зарплаты? Что заставляет его мириться с этим? По мнению Галиева, вот что:
Если мы договорились, что рабочий и капиталист равны и свободны (Маркс исходит именно из этого, я в своей статье тоже постоянно имею это в виду, и Галиев против этого ни разу не возразил), то "мощь государственного аппарата" здесь совершенно ни при чём. По этой же причине и то обстоятельство, что капиталист собственник средств производства, ничего не объясняет. Капиталист собственник средств производства, рабочий собственник рабочей силы; как собственники они равны. Труд также необходим для производства, как и средства производства. Поэтому, если рабочему приходиться считаться с мнением капиталиста, то и капиталисту с мнением рабочего. Таким образом, первый довод Галиева мимо кассы. Идём дальше:
А врачи и учителя они что, ничего не отдают
рабочему? Они что же, тоже нахлебники на его шее, тоже
Здесь сразу спутаны три вида дохода. Если в виду имеются
административные функции, то административный труд есть
разновидность сложного труда, то есть администратор
тот же трудящийся. Поэтому, если капиталист берёт на себя
руководство производством, то за это он получает зарплату,
которая к его основным, сугубо "капиталистическим" доходам,
не имеет никакого отношения. Если имеется в виду
предпринимательская деятельность, то она имеет свой особый
источник дохода и этот доход не извлекается ни из труда
рабочего, ни из кармана капиталиста, так что и этот вид
дохода не имеет отношения к нашей задаче и лучше оставить
его в стороне. Остаётся только процент капиталиста, "доход
от владения собственностью" вот
Итак, капиталист рабочего эксплуатирует, а рабочий соглашается на то, чтобы его эксплуатировали, дабы не пошатнулся этот эксплуататорский строй! Но и это ещё не всё. Не переводя духа, Галиев ниспровергает это царство эксплуатации. Оказывается, настоящими эксплуататорами являются только рантье, "но их единицы". "А остальные слои", включая, стало быть и капиталистов, "в большей или меньшей степени выполняют необходимые для общества... социальные функции", то есть ТОЖЕ РАБОТАЮТ, ТОЖЕ ТРУДЯТСЯ. Так что капиталист для рабочего свой брат, пролетарий! И это называется: Галиев защищает Маркса? Да это Маркса впору защищать от Галиева! Чем я и предлагаю заняться марксистам, если таковые ещё не перевелись. Я не считаю нужным далее следовать за Галиевым в его рассуждениях и распутывать всю его путаницу. В конце концов речь должна идти о Марксе, а не о Галиеве. Сказанного более чем достаточно, чтоб сделать выводы. Отмечу лишь ещё один момент.
Если устранить фикцию рабочей силы, то на зарплату будет обмениваться труд, а не рабочая сила и это именно обстоятельство СВЯЗЫВАЕТ процесс обмена и производства. Я доказываю, что разрыв обмена и производства ЕСТЬ НЕЛЕПОСТЬ, а Галиев, не разобрав ни одного моего аргумента, "возражает", что моя, мол, ошибка в том, что я СВЯЗЫВАЮ эти два явления:
НЕ ЗАВИСИТ! О чём же они тогда договариваются? Как видим, Галиев продолжает настаивать на той нелепости, что, пока рабочий договаривается с капиталистом о найме, он и капиталист равноправные граждане правового государства. Но как только договор заключён, так сразу начинается грабёж среди белого дня, и что самое главное, грабёж этот, по мнению Галиева, нисколько не противоречит свободе и равенству. Свобода труда "не зависит" от наёмного рабства. Вообще, существует ли нелепость, которую не отстаивали бы марксисты, лишь бы она была освящена авторитетом Маркса? Только этот вопрос у меня остаётся в связи со всем вышеизложенным.
Что же касается упрёка, будто я забываю о производстве, то он
несправедлив. О том, что происходит в производстве и как
производится прибавочная стоимость, обо всём этом я
пишу во второй статье
(см. usoff.narod.ru).
Галиеву надо было если не прочесть (раз уж это ему
|